Великий певец любил Ярославль, часто здесь бывал, тем более, что под Ярославлем у него была собственная дача. Нередко он и кутил в местных ресторанах и трактирах со своими друзьями. Один из лучших его друзей знаменитый художник К. А. Коровин вспоминает:
"Когда приехали в Ярославль, узнали, что проход "Самолет" отходит через три часа. Куда деться? Пошли в городской сад и сели у ресторана снаружи. Нам была видна дорога, которая спускалась к Волге Надо думать, Коровин имеет в виду деревянное здание ресторана, стоявшего в конце Первомайского бульвара у самой Красной площади. Он давно снесен. А смотрели они, надо полагать, на Красный спуск. По ней ехали ломовики, везли рогожные кули с овсом, огромные мешки с хлебом, в корзинах из прутьев - белугу, осетрину, севрюгу. Возы тянулись бесконечно по дороге. Слышалось: "Ыы...Ыы..." Ломовые понукали лошадей. Ехали бабы на возах, в цветных платках, загорелые и дородные.
К обеду нм подали белугу с хреном и икру зернистую, на коробке было написано: "Колганов. Москва".
Ты посмотри, что написано, - сказал Шаляпин, -в в чем дело?
Он рассердился, позвал человека и приказал:
- Убери. ...
Мы шли, спускаясь к Волге. Шаляпин вел меня по берегу мимо бесконечных пристаней. Потом вдруг сказал:
- Зайдем сюда.
Проходя мимо бочек и всюду наваленного товара, мы подошли к рыбной лавке. Лавочник, по приказанию Шаляпина, взял ножик, вытер о фартук и вытянул осетра изо льда. Осетр открывал рот. Лавочник бросил его на стол и полоснул ножом по животу. Показалась икра. Лавочник выгреб ее ложкой в миску, поставил миску и соль в бураке перед Шаляпиным и подал калачи. Шаляпин щепотью посолил икру в миске и сказал:
- Ешь, вот это настоящая.
Мы ели зернистую икру с калачом.
- Это еще не белужья, - говорил Шаляпин, откусывая калач. - Настоящая-то ведь белужья зернистая.
- Белужьей нет, - сказал рыбник. - белужья боле за границу идет. Белужья дорога. У нас в Ярославле белужьей не достать. В Питере, Москве еще можно".
Шаляпина в Ярославле знали и любили, узнавали на улице. Избалованному славой певцу это совсем не нравилось. Вот еще один отрывок из воспоминаний Коровина:
"Пароход подходил к пристани. Показался большой монастырь Толга? В.Ж.. Черными пятнами на фоне светлых стен казались монахи. На пристани шел молебен. Пароход причалил к пристани. На берегу остановили молебен, произошло какое-то движение. На пристань вышли священник, дьякон с кадилом, стопились монахи. Все смотрели во все глаза на пароход. В толпе слышалось: "Шаляпин, Шаляпин! Где он?"
Федор Иванович ушел и заперся в каюте.
Пароход подошел к Ярославлю.
Я постучался в каюту к Шаляпину.
- Выходи, приехали.
- Погоди, - ответил мне из-за двери Шаляпин, - пускай разойдутся. Ну их к черту. После второго свистка я выйду...
Шаляпин, когда сходил с парохода, взял мою шляпу, а мне дал свой чесучовый картуз. На берегу быстро прошел к лодочник, взял лодку, крикнул: "Садись! - и навалился на весла.
Лодка быстро проскользнула мимо всяких суденышек и барок на волжский простор. Шаляпин расхохотался.
-Вот катавасия!... Покою нет! И что я им дался?
Он ловко управлял лодкой. Светлые ресницы его блестели на солнце.
Вот мы сейчас приедем, Константин. Я покажу тебе знакомый трактир. Поедим настоящих расстегаев с севрюгой".
Шаляпин быстро вытащил лодку на отлогий берег, и мы пошли по тропинке к дороге. Шаляпин взял у меня картуз и отдал мне шляпу. Справа от дороги была навалена масса бревен. Шаляпин шагал широко и ловко. Глядя на него, я подумал: "А страшновато, должно быть, не зная - кто он, встретиться в глухом месте с этаким молодцом со светлыми ресницами". В его огромном росте, сильных движениях была некая разбойничья удаль".