Исходным пунктом в теории познания для нас является творческое наследие И. Канта. Откуда мы знаем, что должны знать? Ответ Канта гласит, что ``вещи в себе'' непознаваемы. Мы знаем только их форму, сообщаемую их категориями. Эти категории, формы мышления, познавательные структуры предшествуют опыту, и только они делают познание возможным. Речь идет о врожденных категориях пространства, времени, причинности, субстанциональности.
И. Гердер возражал своему учителю И. Канту. Язык и познание оказывают друг на друга влияние. Человек вырастает в среде родного языка и перенимает вместе с ним способ видения мира и формы мышления, не похожие на категории Канта, априорно структурирующие весь опыт.
Вильгельм фон Гумбольдт подхватил эти идеи и развил их. Чем является язык для мышления и познания? Здесь немецкий ученый выделяет три аспекта.
Без соединения мысли с членораздельным звуком мы не можем четко выразить себя. Кроме того, наша духовная деятельность воспринимается настолько, насколько мы выражаем себя в членораздельных звуках. Именно в речи объективируется наше мышление.
К указанным аспектам (язык как средство сегментации мира, его фиксации и осознания) следует добавить еще один, обозначенный именно Гумбольдтом. В языке мир, познаваемый людьми, принимает особую, овеществленную, объективированную форму. Тем самым становится возможным выделить в нем составные части и сохранить в своем сознании. Таким образом, наряду с операционным полем ``действительность'' человек имеет дело с операционным полем ``язык''.
Гумбольдт исходит из основополагающей взаимозависимости мысли и слова. Он видит в языке не только средство. Язык обладает собственными целями. Отправной точкой в рассуждениях Гумбольдта является недостаточность рассмотрения языка как вещи. Развитие языка неотделимо от развития человечества, так как оно внутренно присуще ему в целом и, с одной стороны, определяется духом (идеей) нации, а с другой - формирует ее. Гумбольдт определяет язык как генетический процесс, то есть язык образуется на основе живого употребления. Характерным для Гумбольдта является вопрос о движущих силах. Язык обладает необъяснимой в своей сути самостоятельностью и, рассмотренный с этой стороны, есть не результат деятельности, а эманация духа, не дело нации, а доставшийся дар, не результат (эргон), а деятельность (энергейя).
Язык для Гумбольдта - не только обозначение уже воспринятых объектов, но и нечто, без чего невозможно образование понятий, объективирование мысли. Он определяет язык как особую форму производства и передачи идей.
Таким образом, основным в лингвистической концепции Гумбольдта является учение о тождестве ``духа народа'' и его языка. Язык не какой-то материал, который можно обозреть в его совокупности, а вечно порождающий себя организм. В языке образуется запас слов и правил, посредством которых он в течение тысячелетий становится самостоятельной силой. Гумбольдтовское понимание духа перекликается с трактовкой духа у Гегеля: дух - это природное начало, абсолютная идея, наделенная самостоятельным существованием. В понимании Гумбольдта, язык тесно связан с духовным развитием человечества и сопутствует ему на каждой ступени его бытия, отражая в себе каждую стадию культуры. Отсюда и различия в типе языка. Язык, по словам Гумбольдта, представляет собой вечно порождающий себя организм, создание которого обусловлено внутренней потребностью человечества.
Гумбольдт воспринимается многими исследователями как предтеча прагматизма, подготовивший базу, в частности, для появления гипотезы ``языковой относительности'', связываемой чаще всего с именами Э. Сэпира и Б. Л. Уорфа.