Люди живут не только в объективном мире вещей и не только в мире общественной деятельности, как это обычно полагают; они в значительной мере находятся под влиянием того конкретного языка, который является средством общения для данного общества. Было бы ошибочно полагать, что мы можем полностью осознать действительность, не прибегая к помощи языка, или что язык является побочным средством разрешена некоторых частных проблем общения и мышления. На самом же деле. "реальный мир" в значительной степени бессознательно строится на основе языковых норм данной группы ... Мы видим, слышим н воспринимаем так или иначе те или другие явления главным образом благодаря тому, что языковые нормы нашего общества предполагают данную форму выражения
Вероятно, большинство людей согласится с утверждением, что принятые нормы употребления слов определяют некоторые формы мышления и поведения; однако это предположение обычно не идет дальше признания гипнотической силы философского и научного языка, с одной стороны, и модных словечек и лозунгов -- с другой.
Ограничиться только этим -- значит не понимать сути одной из важнейших форм связи, которую Сепир усматривал между языком, культурой и психологией и которая кратко сформулирована в приведенной выше цитате.
Мы должны признать влияние языка на различные виды деятельности людей не столько в особых случаях употребления языка, сколько в его постоянно действующих общих законах и в повседневной оценке им тех или иных явлений.
Такие термины, как summer "лето", winter "зима", September "сентябрь", morning "утро", noon "полдень", sunset "заход солнца", которые у нас являются существительными и мало чем отличаются по форме от других существительных, могут быть подлежащими или дополнениями; мы говорим at sunset "на заходе солнца" или in winter "зимой" так же, как at a corner "на угар, in an orchard "в саду". Они образуют множественное число и исчисляются подобно тем существительным, которые обозначают предметы материального мира, о чем говорилось выше. Наше представление о явлениях, обозначаемых этими словами, таким образом объективизируется. Без объективизации оно было бы субъективным переживанием реального времени, то есть сознания becoming later and later "становления более поздним", проще говоря, -- повторяющимся периодом, подобным предыдущему периоду в становлении все более поздней протяженности. Только в воображении можно представить себе подобный период рядом с другим таким же, создавая, таким образом, пространственную (мысленно представляемую) конфигурацию. Но сила языковой аналогии такова, что мы устанавливаем упомянутую объективизацию циклической периодизации. Это происходит даже в случае, когда мы говорим а phase "период" и phases "периоды" вместо, например, phasing "периодизация". Модель, охватывающая как существительные, обозначающие отдельные предметы, так и существительные, обозначающие вещества, результатом которой является двучленное словосочетание "бесформенное вещество плюс форма", настолько распространена, что подходит для всех существительных. Следовательно, такие общие понятия, как substance "субстанция", matter "материя", могут заменить в данном словосочетании почти любое существительное. Но даже и они недостаточно обобщены, так как не могут включить в себя существительные, выражающие протяженность во времени. Для последних и появился термин time "время". Мы говорим a time, то есть какой-то период времени, событие, исходя из модели a mass noun (существительных, обозначающих вещества), подобно тому как а summer "некое лето" мы превращаем в summer "лето" (как общее понятие) по той же модели. Так, используя наше двучленное словосочетание, мы можем говорить или представлять себе a moment of time "момент времени", a second of time "секунда времени", а year of time "год времени". Я считаю долгом еще раз подчеркнуть, что здесь точно сохраняется модель a bottle of milk "бутылка молока" или a piece of cheese "кусок сыра". И это помогает нам представить, что a summer реально содержит такое-то количество "time".
В хопи, однако, все "временные" термины, подобные summer, morning и др., представляют собой не существительные, а особые формы наречий, если употреблять терминологию SAE. Это -- особая часть речи, отличающаяся от существительных, глаголов и даже от других наречий в хопи. Они не являются формой местного или другого падежа, как des Abends "вечером" или in the morning "утром". Они не содержат морфем, подобных тем, которые есть в in the house "в доме" и at the tree "на дереве". Такое наречие имеет значение when it's morning "когда утро" или while morning-phase is occuring "когда период утра происходит". Эти "temporals" "временные наречия" не употребляются ни как подлежащие, ни как дополнения, ни в какой-либо другой функции существительного. Нельзя сказать it's a hot summer "жаркое лето" или summer is hot "лето жаркое"; лето не может быть жарким, лето -- это период, когда погода теплая, когда наступает жара. Нельзя сказать this summer "это лето". Следует сказать summer now "теперь лето" или summer recently "недавно лето". Здесь нет никакой объективизации (например, указания на период, длительность, количество) субъективного чувства протяженности во времени. Ничто не указывает на время, кроме постоянного представления о getting later "становление более поздним". Поэтому в языке хопи нет основания для создания абстрактного термина, подобного нашему time.
Year "год" и некоторые словосочетания year с названиями времен года, а иногда и сами названия времен года могут встречаться с "местной" морфемой at, но это является исключением. Такие случаи или могут быть историческими напластованиями ранее действовавших законов языка, или вызываются аналогией с английским языком.