Расположение Ярославля - не слишком близко от Москвы и, позже, Петербурга-Ленинграда, и все же не так безнадежно далеко, как Сибирь - сделало Ярославль удобным местом для ссылок и тюрем. В других местах нашей книги уже отмечалось, что в каменных "мешках" Ярославля на протяжении многих веков томились знатные узники, враги существующего режима. Некоторые из них уже упоминались. Вот краткое изложение соответствующего богатого материала из книг А.В. Бородкина. При княжеских дворах были свои небольшие тюрьмы. В XIII веке знаменитый Федор Черный, будущий святой, которого ярославцы не хотели пускать на княжение, стал-таки князем с помощью благоволивших ему татар и жестоко расправился со своими подданными, казнив одних и посадив других в "поруб" - земляную тюрьму.
Позже заключенные сидели в городском "тюремном остроге", но более - в тюрьмах при монастырях. Часто это были весьма мрачные заведения, в которых бесследно исчезали даже очень именитые пленники. В подвалах Спасо-Преображенского монастыря при Иване Грозном содержались узники, с которыми имел право разговаривать только царь проездом через Ярославль. Иногда таких узников он захватывал с собой, и больше их никто никогда не видел.
В XV веке под Ярославлем был разбит Василий Косой, и пленники - его дружинники и бояре сидели тут, у нас. Не по своей воле находились тут и монахи покоренного Иваном III Кирило-Белозерского монастыря. А.В.Бородкин сообщает подробности:
"В Ярославле появляется особый вид заключения "крепкий начал". Узник, чаще всего духовного звания, не считается обычным арестантом, хотя мало чем от него отличается. Он содержится в особой келии, часто без окон, под постоянным надзором. Суть подобного содержания в попытке "рассмотреть" арестанта. Если его поведение признано "дурным", он переводился в разряд "воров". Если узник вел себя "примерно", он приводился к покаянию и освобождался из камеры "под надзор".
В конце XV века часть из группы в 50 князей и 1000 пленных воинов из Югорской земли размещается в Ярославле. За неповиновение властям примерно в то же время сюда высылаются "два брата князя Мезецкие". Уже в XVI веке ссылаются в Ярославль боярин Бельский и князь Петр Щенятев. В XVII веке по дороге в Каргополь, где он был ослеплен и утоплен, в здешней тюрьме побывал Иван Болотников, руководитель крестьянского восстания.
После покорения Сибири в ярославскую ссылку попадали пленные татары, например, сын и внук сибирского царя Кучума. В "Смутное время" здесь содержались пленные поляки, в том числе Марина Мнишек, а также дед Петра I боярин К. Нарышкин. Еще позже - герцог Бирон.
Петром I cсылались в Ярославль взбунтовавшиеся стрельцы, беглые крестьяне и горожане.
Не все сосланные в Ярославль сидели по тюремным подвалам, сын Кучума Алей с родственниками получил "в кормление" деревню, поляки и Бирон жили под надзором, но, в общем-то, довольно свободно. Жили по домам стрельцы. Пленные шведы участвовали в зарождении Ярославской Большой Мануфактуры. А опальный митрополит Иона Сысоевич и вовсе пользовался в наших краях большим влиянием и властью, распоряжался огромными средствами. А.В. Бородкин пишет:
"Так заканчивается "золотой век" ярославских тюрем, когда, гуляя по улицам города, запросто можно было встретить русских цариц, сибирских царевичей, великих князей, ханов, аристократов европейцев, не говоря уже о простых дворянах".
В начале ХХ века в ссылке и в ярославской тюрьме побывали народовольцы.
После февральской революции 1917 года созданный "Комитет общественной безопасности" приказал арестовать и отправить в тюрьму всех сыщиков. Приказ был исполнен, и, естественно, общественная безопасность в городе немедленно подверглась жестокому испытанию. А когда А.Ф, Керенский объявил амнистию заключенным, из тюрьмы в Коровниках вышла на волю тысяча ранее осужденных преступников. В городе начался полный криминальный беспредел, кражи, грабежи, убийства...
Не отставали от царей и советские власти. Уже указывалось, что в ярославской тюрьме содержался целый ряд известных "диссидентов", в том числе А.И. Солженицын. В советское время тюрьма в Коровниках прибрела особенно мрачную славу жестокого застенка.