Все началось в ночь с 5 на 6 июля. Мятеж был тщательно подготовлен. Во главе заговора стояли один из руководителей партии эсеров Б.В. Савинков и его "Союз защиты Родины и свободы". Военную акцию осуществил полковник А.П. Перхуров. Уже эти два имени говорят, насколько серьезно было поставлено дело. Савинков - известный террорист, Перхуров - опытный офицер, отважный воин, Георгиевский кавалер, начальник штаба Савинкова.
В Ярославле Перхуров создал "Ярославский отряд Северной Добровольческой армии". Записалось туда от двух до шести тысяч человек, но реально участвовала одна тысяча, два батальона.
Заговорщики - поначалу всего около ста человек, вооруженных - трудно поверить - двенадцатью револьверами, - собрались на Леонтьевском кладбище, где разбились на мобильные группы, которые и пошли в город, захватывая по пути воинские склады и советские учреждения. Им удивительно везло. Удалось захватить даже две пушки и снаряды к ним. Несколькими отрядами они затем прошли по Большой Рождественской и Власьевской улицам сейчас соответственно Большая Октябрьская и ул. Свободы к центру города. По пути им встречались военные патрули, но столкновений не было, так как эти патрули или сдавали оружие или присоединялись к восставшим. Силы мятежников быстро росли и уже через день их было около шести тысяч. К ним примыкали не только офицеры, но и рабочие, служащие, студенты Демидовского лицея, гимназисты. Скоро весь центр Ярославля, почта, телеграф, радиостанция, казначейство, а также Тверицы и железнодорожный мост через Волгу были в их руках. В гостинице Пастухова сейчас это главпочтамт на Богоявленской площади был устроен штаб восставших.
Главное, им удалось застать власти врасплох. Вся советская верхушка была арестована и частично расстреляна. Многие ярославцы испытывали к вчерашним руководителям такую ненависть, что охранять оставшихся в живых стало практически невозможно. Их перевели на дровяную баржу, ставшую плавучей тюрьмой, на которой арестованным приходилось терпеть обстрел, голод и жажду, пока один снаряд не разорвал якорные цепи, и баржа поплыла по течению. В районе Коровников она пристала к берегу, где уже находились срочно переброшенные туда советские войска.
Между тем восставшие создали городское самоуправление, восстановили городскую управу и суды. В воззвании от имени восставших власть большевиков объявлялась низложенной, восстанавливались порядки, провозглашенные Временным правительством, содержались призывы к политической и гражданской свободе. Земля предоставлялась крестьянам в полную собственность.
Вот выдержка из воззвания к жителям Ярославля, подписанного Перхуровым, который объявил себя "главноначальствующим Ярославской губернии":
"Еще немного усилий - и предатели, засевшие в Кремле, разорившие страну и морящие народ голодом, будут сметены с лица русской земли. Все, кто способен носить оружие, пусть идет в добровольческую армию. Как триста лет тому назад наши предки, так и мы в дружном порыве спасем нашу родину и наш народ от позора, рабства и голода".
Словом, с самого начала мятежники попытались установить в городе порядок, избежать паники, саботажа, поджогов, самосудов и т.п. Новая власть предприняла меры по обеспечению населения продовольствием и питьевой водой, а многочисленным погорельцам предоставлялся кров. Раненым оказывалась медицинская помощь. Для вступавших в Добровольческую армию была организована бесплатная столовая. Рабочие Урочских железнодорожных мастерских в срочном порядке, буквально за несколько часов, изготовили для восставших броневагон, на котором были установлены пулеметы.
На сторону восставших перешла городская милиция. Один из отрядов возглавил губернский комиссар прапорщик Фалалеев. Из Ярославского военного округа перешли к перхуровцам около ста двадцати военспецов во главе с полковником Лебедевым и генералом Карповым и автоброневой дивизион поручика Супонина.
Но успех был недолговечен. Поначалу советские власти спасовали перед организованностью восставших, поддержанной ненавистью населения к большевикам. Но вскоре они оправились от неожиданности. К Ярославлю были подтянуты советские войска, в том числе "интернационалисты" - австрийцы, латыши, поляки, венгры. Тысяче восставших противостояли теперь около десяти тысяч красноармейцев, сто артиллерийских орудий и двадцать самолетов. Никто из повстанцев соседних губерний на помощь к восставшим не пришел.
Начался систематический обстрел центра города из бронепоездов и орудий, установленных в заволжской и закоторосльной частях города. "Красный командир" Гусарский сообщал "наверх": "Не удается ликвидировать дело иначе, придется срыть город до основания". Ярославцам было предложено в 24 часа покинуть город. В приказе чрезвычайного штаба говорилось:
"По истечении 24 часов пощады никому не будет, по городу будет открыт самый беспощадный ураганный артиллерийский огонь из тяжелых орудий, а также химическими снарядами. Все оставшиеся погибнут под развалинами города вместе с мятежниками, предателями и врагами революции, рабочих и беднейших крестьян".
"Красные" свою угрозу выполнили. В Ярославле начались огромные пожары, горел весь город. А потушить пожары было сложно уже потому, что обстрел повредил все водокачки Ярославля. Ярославцы в панике бросились бежать из города, а те, что остались, сидели в подвалах домов без пищи и воды. Бежавшие пытались переправиться на другой берег Волги на баржах, но советские войска безжалостно топили их, предполагая, что на них могли находиться и восставшие.
Поблизости от города были обнаружены склады со снарядами, содержащими отравляющие вещества, сохранившимися со времени Первой мировой войны. Их тоже предполагалось обрушить на город, но постоянно менявший направление ветер заставил от этого плана отказаться: неровен час, газы могли отравить самих красных.
Но и без химического оружия перевес советских войск был очевиден. Советские орудия выпустили по Ярославлю семьдесят пять тысяч снарядов. Потери среди гражданского населения были огромны.
Через несколько дней мятеж был подавлен. О том, что творилось в эти дни в городе, говорит одно из донесений красного руководства в Москву:
"Положение несколько ухудшается тем, что наши красноармейцы страшно и добросовестно грабят город".
Грабеж этот был практически организован красными. Перхуров со своим штабом и сотней бойцов ловко сумел уйти из города, прорвавшись на пароходе к Толгскому монастырю. Они хотели поднять местных крестьян, но крестьяне воевать не пошли. Советские же войска, не зная об уходе Перхуровцев, еще долго поливали город огнем. Когда же Ярославль перестал отвечать на обстрел, победители вошли в город и в ярости пустили в город настоящие банды, никому и ничему не подчинявшиеся. Они и бесчинствовали.
В ответ на телеграмму в Москву о взятии города, в Ярославль пришла телеграмма:
"Не присылайте пленных в Москву, так как это загромождает путь, расстреливайте всех на месте, не разбираясь, кто он; в плен берите только для того, чтобы узнать о их силах и организациях".
Руководители восстания большей частью были схвачены и расстреляны. Правда, Перхуров еще успел повоевать в армии Колчака и даже получить повышение, стать генерал-майором. Но в 1922 году его удалось арестовать. Его судили у нас, в Ярославле и приговорили к расстрелу.
21 июля оставшиеся в живых повстанцы сдались так называемой "Германской комиссии военнопленных", которая формально соблюдала нейтралитет и обещала, что сдавшиеся не будут выданы красным. Обещание не было выполнено, и все повстанцы были расстреляны.
В результате обстрела города было разрушено множество зданий, в том числе важнейших памятников старины, Демидовский лицей с его уникальной библиотекой, Гостиный двор, городская больница, 15 фабрик, 9 начальных училищ. Десятки тысяч ярославцев остались без крова и средств к существованию. Очень сильно пострадала часть города от нынешней площади Мира до вокзала Ярославль-Главный: вы обратили внимание, что сейчас там практически нет строений дореволюционного периода?...Население Ярославля сократилось наполовину. Число жертв среди мирных граждан не было подсчитано даже приблизительно. Прошло много лет, пока город сумел зализать свои раны.
Советская власть до самого конца не могла простить Ярославлю его активную поддержку мятежников. Местное руководство, как правило, назначалось из "чужаков", сам Ярославль одно время даже лишился статуса областного центра и входил в Ивановскую область.