Это одна из самых красивых, самых знаменитых и самых важных в градостроительном смысле церквей Ярославля. У нее особая и более счастливая судьба, чем у многих других храмов, в ней лучше прочих сохранились замечательные фрески. Поэтому и разговор о ней получится более пространным. В значительной степени материал об Ильинской церкви заимствован из недавно вышедшей книги "Церковь Ильи Пророка в Ярославле" И.Л. Бусевой-Давыдовой и Т.А. Рутман, а также из дореволюционных изданий, посвященных ей же - Н.Г. Первухина и И.А. Вахрамеева.
До середины XVII века на том месте, где сейчас стоит Ильинская церковь, находились две деревянные церкви. В 1650 году ярославские купцы братья Скрипины воздвигли здесь храм Ильи Пророка. Иоанникий и Вонифатий Скрипины были потомками новгородских купцов, выселенных Иваном Грозным в Ярославль. Выселял он многих, и не только в Ярославль, но ярославским переселенцам повезло больше, потому что, как уже отмечалось выше, наш город быстро набирал силу, став важным торговым перекрестком. В XVII веке Скрипины были уже самыми богатыми и влиятельными купцами. Они поставляли товары на царский и патриарший двор.
Богатые ярославские купцы, одну за другой строившие церкви, соревновались друг с другом, стремясь превзойти соперников по богатству и красоте храмовых зданий. Н.Г. Первухин даже называет их "маленькими Медичи Ярославля XVII века". И надо признать, что это соревнование дало нам блистательные примеры великолепной архитектуры и фресковой живописи. Не последнее место в этом славном ряду принадлежит Ильинской церкви.
Строилась церковь три года и сперва выглядела не совсем так, как сейчас. Поначалу не было Ризоположенского придела, сейчас расположенного справа от входа в противовес колокольне. Придел пристроен, когда царь Федор Михайлович подарил Скрипиным в знак признания их заслуг величайшую святыню - крошечную частицу ризы Господней.
Кстати, с этой реликвией связана просто детективная история. В годы богоборчества, когда металлические церковные ценности переплавлялись или продавались заграницу, а христианские реликвии безжалостно уничтожались, ларец с частицей ризы Господней таинственно исчез из церкви. Исчез, как растаял, и непохоже, чтобы был украден.
А надо знать, что в Ярославле до сих пор продолжается загадочный процесс: рано или поздно находятся все пропавшие в годы лихолетья христианские святыни. Не было их, пропали, а потом вдруг - да вот же они!
Совсем недавно такое произошло и с ризой Господней. На страницах газеты "Северный край" эту историю рассказала журналист М. Шиманская. Хранитель фонда драгоценных металлов Е.В. Бурдакова выяснила, что в ризнице Спасо-Преображенского монастыря хранится ковчег, полностью соответствующий пропавшему из Ризоположенского придела Ильинской церкви. Открыли и увидели в ковчеге панагию - серебряную коробочку конца XV века, украшенную драгоценными камнями с крошечным кусочком ткани.
Музейные работники предполагают, что святыня не потерялась, а ее сознательно "потеряли" их коллеги, которые таким образом старались замести следы ковчега, скрыть его от богоборцев - и, как видим, небезуспешно. Если бы риза оставалась в Ильинской церкви, ее несомненно уничтожили бы.
Кроме того, первоначально церковь была небеленой, а значит красной, позже она частично раскрашивалась в несколько цветов. Сейчас она побелена, причем побелка эта особая: по старым рецептам в побелку церкви добавлялся толченый кирпич, отчего она становилась розоватой. Особенно хорошо такая побелка выглядит на рассвете или в лучах заходящего солнца.
В старых путеводителях Ильинская церковь критикуется за определенные нарушения симметрии. Между тем, именно эти нарушения и создают ту неповторимую гармонию, которая этому зданию присуща.
При первом взгляде на церковь возникает ощущение, которое трудно передать. Она одновременно кажется очень гармоничной и в то же время ощущается, что тут что-то не то.
А дело тут вот в чем. Архитектор - или архитекторы, ибо неизвестно, кто достраивал церковь, нарушили многие каноны. Вот возьмите хоть церковь Иоанна Златоуста в Коровниках: она прекрасна в своей симметричности. Слева крыльцо - справа крыльцо, точно такое же и на таком же расстоянии. Слева церковь. - справа церковь, между ними - колокольня. Все точно организовано и поэтому звучит торжественно и строго.
А в Ильинской церкви - взгляните: Ризоположенский придел явно уравновешивает всю постройку, но все же чуть пониже колокольни. Но зато он и дальше отстоит от основного объема храма - к нему тянется галерея. Если протянуть ось между колокольней и приделом, то основной четверик храма окажется к ней чуть под углом.
Гармоничная дисгармония - вот как хочется назвать всю эту конструкцию. Можно, конечно, считать, что все это - случайно, и архитекторы вовсе не хотели оригинальничать. Но, скорее всего, перед нами - гениальный замысел, желание сделать так, чтобы постройка дышала, двигалась, манила какой-то прекрасной необычностью, музыкальной непонятностью, тонкой загадочностью.
Невольно вспоминается японское искусство: если русскому дать вазу, он, скорее всего, автоматически поставит ее посередине стола или полки, но если дать ее японцу, он так же автоматически передвинет ее в сторону: ему больше импонирует асимметричность, симметрия кажется ему монотонной, слишком уж правильной.
Ильинской церкви повезло: в самом начале ХХ века, перед революцией ее на свои деньги тщательно отреставрировал замечательный человек, тонкий знаток и любитель старины и очень богатый меценат Иван Александрович Вахрамеев. Поэтому в годы разрухи и сознательного пренебрежения церковной архитектурой она вступила гораздо более подготовленной. Конечно, ей тоже пришлось нелегко: она, хоть и немного, но пострадала от обстрела красными войсками в дни восстания 1918 года, ее занимали под склады, а одно время и вовсе собирались снести, потому что она, дескать мешала прохождению демонстраций по площади во время майских и октябрьских торжеств. На этом месте предлагалось установить памятник борцам революции. Вмешались ведущие искусствоведы страны, активно сражались за церковь музейные работники Ярославля. Говорят, что директор музея Н.В. Кузнецов даже какое-то время жил в церкви, чтобы в любую минуту защитить ее от варваров.
Отчаянное поведение директора напоминает героический поступок другого патриота ярославского искусства - Марии Васильевны Карасевой, спасшей от разорения знаменитый Борисоглебский монастырь под Ростовом. Когда на его территории собирались устроить машино-тракторную станцию и попытались завести туда трактора, хранительница монастыря-музея М.В. Карасева, к тому времени старая и очень полная женщина, встала в воротах, раскинула руки и сказала трактористу: "Не пущу! Если хочешь, дави меня!" По ее рассказам, тракторист постоял, матюгнулся и увел трактор: все в поселке знали, что Мария Васильевна не шутила и в самом деле легла бы под трактор. Протесты общественности довершили дело, и монастырь оставили в покое. Но с тех пор руководство района долгие годы люто ненавидело Марию Васильевну...
Перед тем, как войти в храм, взглянем на очень эффектное завершение придела во имя Гурия, Самона и Авива, считавшихся покровителями семейного очага. Этим святым молились женщины, страдавшие бесплодием. Крыша придела устроена в виде нескольких рядов декоративных кокошников. Очень неожиданно и очень нарядно.
Обратим внимание и на ограду вокруг церкви. Она позднего происхождения, времен вахрамеевской реставрации, но очень достойно выполняет роль древней ограды, существовавшей до нее. Правда, старая ограда включала в себя и дома для церковного причта и торговые палатки, отчего все это напоминало монастырь с кельями и служебными помещениями.
Подклет церкви служил усыпальницей Скрипиных.
А теперь войдем в храм и осмотрим его фрески. Но прежде давайте разберемся, что такое фреска и как она исполнялась.
Ну, разумеется, фреска - это изображение на штукатурке. В православных храмах фрески могли покрывать все стены, входы, потолок, оконные проемы, выплескиваться наружу, на фронтоны крылец и полукружия закомар. Для фресок особым образом изготавливалась штукатурка, известь для нее создавалась долгие годы. Чтобы фреска держалась дольше, рисовать ее полагалось по сырой штукатурке, тогда краска впитывалась и уничтожить ее можно было, только сбив штукатурный слой. Однако расписывать церковь можно было только в теплое время года, а "наше северное лето - карикатура южных зим, мелькнет - и нет". Поэтому нередко часть изображения дорабатывалась и по уже высохшей штукатурке - так выходило быстрее, хоть и менее прочно.
Позже изображения на церковных стенах стали и вовсе исполнять масляными красками или темперой по сухой штукатурке. Фактически это была уже не фресковая живопись, а просто настенная. Чаще всего она в художественном отношении была "совсем-совсем не то". Да и держалась она, понятное дело, много хуже. А русской фресковой росписью, сохранявшей древние традиции вплоть до начала XVIII века и сегодня восхищается весь мир. И ярославская фреска здесь - не на последнем месте.
Важно, что фрески рисовались целой бригадой, причем у каждого ее члена была своя специализация. Первым шел лучший художник, "знаменщик", который "знаменил" стену - особым ножом процарапывал контуры будущего изображения. Другой, "мастер личного письма", специализировался на лицах и руках, третьему поручалось "доличное письмо" - одежда. Четвертый рисовал светлые полосы - "пробелы". На одежде, элементах зданий и всяческих украшений рисовали узоры "травщики", они же занимались "полотенцами" - узорами в самом нижнем ярусе, напоминавшими рушники.
Все эти мастера ценились очень высоко, но и требования к ним, как и к иконописцам, предъявлялись высокие. Писать фрески и иконы имели право только духовно достойные люди. Стоглавый собор 1551 года специально обсуждал вопрос о том, какими достоинствами должен обладать художник:
"Подобает быть живописцу смиренну, кротку, благоговейну, не празднословцу, не смехотворцу, не сварливу, не завистливу, не пьянице, не грабителю, не убийце, особенно же хранить чистоту душевную и телесную со всяким опасением. И подобает живописцам часто приходить к отцам духовным и во всем с ними совещаться, и по наставлению и учению жить, в посте, молитве и воздержании, со смиренномудрием, без всякого зазора и бесчинства. И с превеликим тщанием писать образ Господа нашего Иисуса Христа и Пречистыя Богоматери и святых пророков и апостолов и священномучеников и святых мучениц и преподобных жен и святителей и преподобных отцов, по образу и подобию и по существу, по лучшим образцам древних живописцев. И если нынешние мастера жить по сказанному будут, храня эти заповеди, и тщание о деле Божием будут иметь, то царю таких живописцев жаловать, а святителям их беречь и почитать больше простых людей".
Естественно, что со временем фрески темнели, пылились, покрывались грязью, а особенно - копотью от горящих свечей. Время от времени их промывали, а когда это переставало помогать, поверх старой фрески писали новую, чаще повторяя прежний сюжет, но нередко и совершенно его изменяя. Не говоря уже о колорите древней живописи. Как правило, новая живопись была хуже старой, и поэтому реставраторы, как правило, новый слой уничтожают.
Сейчас нам кажется диким: как можно было поверх фрески, исполненной гениальным живописцем древности, мазать аляповатую картинку, плод труда заурядного ремесленника. Но надо ведь помнить, что тогда никто даже слова "реставрация" не знал, а на фреску смотрели чисто утилитарно, с точки зрения священника и рядового прихожанина: состарилась фреска или икона, значит, надо ее подновить, чтобы было поярче, понагляднее. Старую фреску, "потерявшую вид", можно было и просто сбить, сделать на ее месте проем, врубить в нее балку во время ремонта и т.п.
Фрески Ильинской церкви захватывающе интересны, их можно читать, как книгу, тем более, что целые ярусы посвящены там последовательному изображению сказанного в Священном Писанию, и человек, знакомый с Библией, может легко опознать тот или иной рисунок. Но перечисление всего, там изображенного, заняло бы большую часть этой книги, поэтому всем интересующимся можно рекомендовать сравнительно недавно вышедшую превосходную книгу, посвященную церкви Ильи-пророка, где фрески описаны самым подробным образом: это уже упоминавшаяся выше книга "Церковь Ильи Пророка в Ярославле" И.Л. Бусевой-Давыдовой и Т.А. Рутман М., Северный паломник, 2002.
Здесь скажем только, что расписана церковь была через тридцать лет после ее создания в 1680 году и что для этого жена Вонифатия Скрипина Иулита пригласила одного из самых талантливых изографов того времени костромича Гурия Никитина "со товарищи". Гурия недаром называли Рублевым XVII века. А среди его "товарищей" были и ярославцы. В результате Ильинская церковь обрела исключительно своеобразные фрески, прославившиеся своей декоративной монументальностью. Надо отметить, что своеобразие живописи в данном случае ни в коем случае не означало отвержения традиционных норм, это был еще один шаг расширения возможностей русского искусства. Гурий Никитин был художником темпераментным и одновременно вдумчивым, склонным к символическому обобщению, и при том тщательно отбиравшим такие сюжеты, которые обладали глубоким содержанием.
Бригада Гурия Никитина не могла выполнить весь огромный заказ, роспись церкви затянулась на многие годы, и здесь позже поработали многие живописцы. Так что перед нами коллективный труд, но весь он - без изъяна.
Лучше всего войти в церковь и все это неспешно осмотреть. И все-таки оставить без внимания хотя бы некоторые изображения просто невозможно. Например, нельзя пройти мимо изумительных изображений восточной части галереи, где в кругах изображен Господь, сотворяющий мир. Фигура Саваофа поразительно динамична, движения его величественны и, если угодно, музыкальны. Мы прямо слышим божественную музыку сфер. Безмерно жаль, что во времена небрежения в этом месте потолок протекал ...
В, так сказать, воспитательных целях в галерее нарисованы две парные картинки: вот "корабль веры": Христос, апостолы, ангелы уверенно ведут его по верному пути; а вот корабль нечестия": сломанная мачта и дьявол за рулем. Ясно, что всем, кто там плывет, ничего хорошего не предстоит.
С той же целью развлечь и наставить даны еще две устрашающие картинки. Обе - о совершивших плотский грех женщинах. Одна из них не только родила детей вне брака, но еще их и убила, а другая согрешила с родственниками и вдобавок этот грех утаила на исповеди. Наказание им за эти грехи - самое суровое. Одна, полуобнаженная, сидит на адском звере, и страшные адские псы гложут ей руки. Другая едет в коляске, запряженной как бы обычной лошадью, только у этой лошади вместо хвоста - длинная змея, жалящая несчастную. Еще одна змея сосет у нее грудь, а сама женщина пьет желчь из кувшина. Правее изображен город. Это Вавилон, символ блудного греха.
На западной стене галереи - сцена "Страшного суда". Она достаточно традиционна, но так интересна, что отойти от нее, не разглядев, невозможно. Тем более, что, разобравшись в этом изображении, вы после легко узнаете подобные же картины в других церквях и на иконах.
Итак, вот перед нами последний суд, на котором человеку предстоит ответить за все прегрешения, совершенные на этом свете. Наверху в двойном ореоле с мечом в левой руке восседает Христос. Пальцы правой руки сложены в благословляющем жесте. Ноги его опираются на земной шар. Слева от нас Ему предстоит Божия Матерь, справа - Иоанн Креститель. Как на иконостасе, они склонились в молитвенной позе, умоляя Его быть снисходительнее к грешным людям. За ними сидят двенадцать апостолов и ангелы.
Ниже изображен престол, а на нем крест и книга, в которой записаны все грехи. Слева от нас Адам, справа - Ева, которые тоже молят о спасении людей. За Адамом - праведники, которым предстоит вершить суд, за Евой - Христос Еммануил, ангелы и херувимы. Еще правее архангел Михаил копьем поражает демона.
Очень интересно изображение под престолом это выступающая из облака сжатая кисть руки, из которой выглядывают чьи-то головы. Из надписи следует, что живописец буквально понял выражение "праведные души в руце Божии".
Еще ниже - праведные весы. Ангел кладет на левую чашку добрые дела судимого человека, а черти изо всех сил тянут вниз правую чашку, стремясь доказать, что грехов у данного человека больше, чем добродетелей. Ничего у них не получается. Судя по всему, на этот раз человек попался более или менее хороший: чашка с добрыми делами явно перетягивает. Душа же судимого со скрещенными на груди руками стоит тут же. На голове у него нимб святости, так что дело складывается явно в его пользу.
А вот той душе, что привязана к столбу, приходится много хуже. Прямо рядом находится голова громадного змея, хвост которого опущен в самый ад. Вокруг змея вьются демоны, символизирующие все и всяческие человеческие грехи.
Но вот суд заканчивается, и все получают по заслугам. Справа от нас - праведники. Они направляются к райским дверям, у которых уже стоит апостол Петр с ключами. А по правую от нас руку - Моисей, указывающий на Господа. Он смотрит на большую группу грешников. Это очень пестрая толпа, они одеты "по иноземному", но чтобы все было еще более понятно, над ними надписи, свидетельствующие, что тут иноверцы - евреи, арабы, а также протестанты-немцы. Надпись недвусмысленно сулит им: "Сии идут в муку вечную". Тем более, что сверху уже ангел приготовился копьем столкнуть их всех в тьму кромешную.
Еще ниже изображено воскресение мертвых, которые поднимаются их своих могил, а утопшие выходят из воды под звуки ангельских труб. Но там, где столпились иноверцы, изображен ад. Это темная пещера, в которой пылает адский огнь. И в этом огне на страшном адском звере сидит сатана, а у него на коленях - Иуда.
В четырех кругах -символы четырех царств.
А вот и рай. Здесь сидят: посередине Авраам со свитком, С бородой подлиннее - Исаак, покороче - Иаков. Позади Авраама - души детей, над головами святых старцев - Божия Матерь и ангелы. Обратите внимание на очень красивую работу "травников".
Теперь войдем собственно в храм. Объем этой книги не позволит нам описать все многообразие запечатленных на стенах и на столпах сюжетов, к тому же дальние изображения трудно различимы невооруженным глазом, их лучше рассматривать в бинокль. Мы же сегодня ограничимся только тем, что лучше всего видно - двумя крупными нижними ярусами изображений. Тем более, что именно они повествуют о главных героях храма - пророке Илье Илии и его ученике Елисее. Станем лицом к иконостасу и начнем обзор справа. Первая фреска ильинского яруса второй снизу - явление ангела отцу Илии. Ангел сообщает ему, что у него родится сын, который будет весьма знаменит.
Далее - сцена рождества Илии. Роженица возлежит на высоком ложе, и два ангела повивают Илию в языках пламени.
В следующей фреске Илия является к нечестивому израильскому царю Ахаву и бранит его за то, что тот поклоняется языческим идолам. В Третьей Книге Царств сказано так:
И сказал Илия Фесвитянин, из жителей Галаадских, Ахаву: жив Господь, Бог Израилев, пред Которым я стою! в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову".
Чтобы за такое грозное проклятие Илию не постигла царская кара, Господь велит ему:
Пойди отсюда, и обратись на восток, и скройся у потока Хорафа, что против Иордана. Из этого потока ты будешь пить, а воронам я Я повелел кормить тебя там.
Вот это и изображено на следующей фреске. Сидящий у потока Илия и ворон, несущий ему хлеб - частое изображение и на иконах.
Последняя фреска на южной стене: по повелению Господа Илия является к некоей вдовице из Сарепты Сидонской, у которой он некоторое время жил и которой помогал в ее трудном быту. Однажды у вдовы тяжело заболел ребенок. "И болезнь его была так сильна, что не осталось в нем дыхания". Вдова сгоряча обвинила Илию: "Ты пришел ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего".
Фреска изображает следующий эпизод:
"И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук ее и понес его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель. И воззвал к Господу, и сказал: Господи, Боже мой! неужели Ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее? И простершись над отроком трижды, он воззвал к Господу и сказал: Господи, Боже мой! да возвратится душа отрока сего в него! И услышал Господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил".
На западной стене там, где вход повествование продолжается в том же ярусе. Илия опять является Ахаву и встречается с праведником Авдием. Авдий прятал других праведников в пещере от гнева царя-язычника и кормил их чуть выше - соответствующее изображение. Илия сообщает Авдию, что собирается спорить с Ахавом о вере.
Далее, перед самым входом - встреча Илии с Ахавом, сидящим перед ним на коне.
После входа - одна из лучших фресок цикла - "Спор о вере". Илия предложил язычникам спор: пусть они и он соорудят по жертвеннику и попросят своего бога воспламенить алтарь и жертву на нем. Победителем будет считаться тот, кого бог услышит и исполнит просьбу. С левой стороны изображен языческий жертвенник, вокруг которого беснуются язычники и просят своего идола Ваала, стоящего в центре жертвенника, воспламениться, чтобы доказать свое могущество. Справа - жертвенник, сложенный Илией, на нем лежит агнец - жертва Богу. Илия взывает к Богу, и не в пример язычникам, его жертвенник мгновенно вспыхивает пламенем. Язычники посрамлены.
На следующей фреске Илия сурово расправляется с поверженным врагом: закалывает всех языческих пророков мечом и топит их в реке. Это последнее изображение на западной стене.
На северной стене Илия припадает к земле и слышит наступление грозы: по его просьбе Господь насылает на иссохшую землю Израиля благодатный дождь.
Далее - Илия снова в пустыне, где он живет в одиночестве, потому что Иезавель, жена нечестивого царя Ахава пообещала жестоко отомстить ему за убийство языческих пророков. К нему является ангел и кормит его.
Следующая фреска посвящена черным делам Иезавели. Ахав с женой задумали отобрать у праведного Навуфея его родовое наследство - виноградник. Навуфей отказался, а злобная и хитрая Иезавель сумела с помощью подставных лиц оговорить праведника. В результате его казнят - побивают камнями. На заднем плане изображен виноградник, окруженный тесовым забором. Рядом - царь Ахав, готовый вступить во владение желанным виноградником. Внезапно перед ним появляется Илия, настигший Ахава на месте преступления. Левее - сцена избиения Навуфея.
Господь разгневался на Ахава и его жену за такие жестокие преступления:
Также и о Иезавели сказал Господь: псы съедят Иезавель за стеною Изрееля.
Следующее изображение - псы грызут Иезавель после того, как конце концов ее выбрасывают из окна ее дома.
После смерти Иезавели Илия отправляется в путь. По дороге он встречает Елисея, сына Сафатова, пашущего землю. На фреске Елисей одет в типичный русский национальный костюм. Проходя мимо, Илия только набросил на Елисея свой плащ, и Елисей, тотчас бросив свое занятие, пошел за ним. Теперь Елисей всюду сопровождает учителя.
Следующее изображение: Илия, сидящий на горе, трижды воспламеняет посланное против него сирийское войско.
Последняя сцена этого яруса, уже у самого иконостаса, - огненное восхождение Илии. Илия взмахнул своим волшебным плащом, воды реки Иордан расступились, и он вместе с верным Елисеем перешел ее посуху. В этот момент с неба опустилась огненная колесница. Илия садится на нее и живым возносится на небо. Елисей ухватился за плащ Илии, не желая расставаться с учителем. Но колесница взмывается в небо, а в руках Елисея остается плащ. Эта драматическая сцена, видимо, производила сильное впечатление на верующих и поэтому часто воспроизводилась на фресках и иконах.
Эта увлекательная повесть продолжается уже в нижнем, Елисеевском ярусе. Все еще держа плащ Илии в руках, Елисей выбегает из-за иконостаса. Он приходит в город Иерихон, в котором находился знаменитый источник. Но с некоторых пор вода в этом источнике стала ядовитой. На фреске источник изображен в виде мраморного фонтана. Данной ему Господом властью Елисей очищает источник.
На следующей фреске Елисей изображен уже в городе Вефиле:
"Когда он шел дорогою, малые дети вышли из города, и насмехались над ним, и говорили ему: иди, плешивый! иди, плешивый! Он оглянулся и увидел их, и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребенка".
Как видим, картина получается жестокая и кровавая. Однако художник изобразил ее очень тактично, вся сцена выглядит какой-то игрой.
На следующей картине Елисей помогает бедной вдовице спасти от кабалы ее сыновей. Он чудесным образом наполняет елеем пустые сосуды в ее доме. Вдовица продала елей и на вырученные деньги откупается от алчного ростовщика.
После этого чуда Елисей приходит к некоей женщине - "сонамской жене" - и обещает ей, бездетной, что у нее родится сын.
Так и получается на следующей фреске.
Последняя фреска южной стены - одна из лучших во всей росписи. Ею восхищался И.Э. Грабарь, она чаще всех прочих репродуцируется в альбомах русской живописи. На ней изображена жатва: поле ржи и жнецы в русских рубашках. Это обычная жанровая картинка, на которой художники изобразили сцену, тысячу раз виденную ими на родине.
Необходимо отметить, что русские мастера фресковой живописи при составлении композиции очередной фрески нередко использовали иллюстрации западных мастеров. В частности, широко использовалось известное издание Библии, иллюстрированное Пискатором художник по фамилии Фишер буквальное перевел свое имя на латынь. В книге И.Л. Бусевой-Давыдовой и Т.А. Рутман приводятся для сравнения иллюстрации Пискатора и наши фрески. Казалось бы, все то же самое: так же слева поле и жнецы, так же на поле рыдает мать, а в правом верхнем углу ребенок лежит на смертном одре. Но какая огромная разница в трактовке сцены! На гравюре Пискатора движения персонажей резкие и утрированно энергичные, они не жнут, а лупят серпами. У нас же картина почти идиллическая, все действующие лица словно исполняют плавный танец, исполненный гармонии и радости. И диссонансом звучит происходящее в правой части фрески, где изображены смерть и страдание. Но и здесь нет того натурализма, какой мы видим у Пискатора. В целом западная живопись здесь намного суше и, так сказать, протокольнее, чем фрески Ильинской церкви.
Начинается западная стена. Несчастная мать садится на осла и едет искать Елисея. Она находит его и просит о помощи. Отрок лежит на ложе под высоким сказочным шатром. Елисей же
"...поднялся и лег над ребенком и приложил свои уста к его устам, и свои глаза с его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем, и согрелось тело ребенка".
Направо от входа - фреска, на которой Елисей при помощи яблочного отвара спасает нескольких купцов, отравившихся на постоялом дворе. Наверху изображены отроки, собирающие яблоки и складывающие их в котел. Внизу купцы пьют волшебный напиток и исцеляются.
Следующая фреска - очередное чудо. У сирийского царя был военачальник Нееман, "отличный воин, но прокаженный". Нееман, узнав о том, что Елисей способен творить чудеса, приехал к нему на своей колеснице. Елисей советует ему семь раз омыться в Иордане. Нееман сперва гневается, ибо совсем иначе представлял себе чудесное исцеление, но потом делает, как сказано, и исцеляется. В углу западной стены изображена восхитительная бытовая сценка: Нееман стоит в реке в одной набедренной повязке и намыливает голову. Здесь же показано, как исцеленный Нееман уезжает на богатой золотой колеснице.
На той же западной стене мы видим, как слуги Неемана приносят Елисею дары за исцеление военачальника. Елисей отказывается от даров, но один из его слуг позарился на подарки, и по воле Елисея проказа переходит на него.
Следующая сцена - попытка сирийцев забрать великого исцелителя Елисея силой с собой. Посланная с неба колесница сеет ужас среди врагов и спасает Елисея от плена.
После этой сцены - исцеление Елисеем купца. Изображен купец, подносящий в благодарность за исцеление сосуды. Интересно изображение верблюдов на заднем плане.
Неподалеку в углу изображена смерть нечестивого царя Ахава. Елисей совершает обряд помазания над новым царем.
Повествование о жизни Елисея на этом заканчивается. В самом конце этого яруса, непосредственно перед иконостасом добавлено изображение какого-то полусказочного города - возможно, Нижнего Новгорода.
Теперь давайте обратим свой взор на иконостас. Православные иконостасы бывают разные - прежде всего, по высоте. В конце XVII века были популярны такие вот предельно высокие иконостасы, полностью отделявшие верующих от самого святого места в храме - алтаря. Иконы на иконостасе всегда располагаются в строгом порядке, его полезно знать, чтобы впредь легко ориентироваться в любой церкви.
Прежде всего - построение иконостаса. В нем устроены три двери. Средняя - царские врата, ведущие в собственно алтарь. Боковые врата - в специальные помещения, диаконник и жертвенник.
Перечисление изображений начнем с верхнего яруса. Самый верхний ряд - это праотцы - прародители человеческого рода Они изображены в полный рост со свитками в руках. В центре - изображение Бога-Отца. Праотеческий чин олицетворяет дохристианскую ветхозаветную Церковь.
Ниже стоят пророки. Они изображены по пояс и тоже со свитками. Это тоже ветхозаветные персонажи, но именно те, кто предсказал рождение Божией Матери и Иисуса Христа. Так и написано в их свитках. В центре - Богоматерь "Знамение", на груди у нее - медальон с поясным изображение Христа. Это символ рождения новозаветной, христианской церкви.
Под ними - так называемый деисусный чин или ряд. Посередине - большое изображение "Спас на престоле". Христос здесь - грозный судия, а по обе стороны от него - главные персонажи Библии, склоненные в молитвенной позе. Они просят Вседержителя быть снисходительным к грехам человечества. Первые, кто предстоит Господу, - одни и те же в любом православном иконостасе, последние могли различаться в зависимости от их популярности в данном приходе. В Ильинской церкви слева от Христа - Божья Матерь, справа - Иоанн Креститель, за ними - архангелы Михаил и Гавриил, затем апостолы Петр и Павел. Это все - обязательные фигуры любого иконостаса. В Ильинской церкви добавлены Иоанн Богослов, Андрей Первозванный, первые московские митрополиты Петр и Алексей, три вселенских святителя Василий Великий, Иоанн Златоуст и Григорий Богослов, а также Николай Чудотворец. Появление этих фигур вполне оправданно. Например, апостол Андрей Первозванный, по легенде, был первым, кто принес христианство предкам русского народа, а святитель Николай, в народе - Никола, и вовсе считался покровителем Руси.
Еще ниже - квадраты так называемого праздничного ряда, изображения "праздников" - наиболее значительных событий в жизни христианской церкви: Троица, Благовещение, Рождество Христово, Крещение Господне или Богоявление, Преображение Господне, Воскресение, Вознесение, Успение Богородицы, Сошествие во ад, Воскрешение Лазаря, Вход во Иерусалим и другие.
Нижний уровень "местный" - самые крупные иконы, изображающие Богородицу, Христа. Иоанна Крестителя и, естественно, того, кому посвящен храм - Илье Илии Пророку.
Особое внимание обратите на золоченую резьбу иконостаса и врат. Главный узор здесь - виноградная лоза. Это своеобразный символ Христа, который называл себя "лозой истинной". Царские врата всегда имеют одни и те же изображения: в верхней части - Благовещение, когда архангел Гавриил приносит Марии "благую весть" о том, что у нее родится Сын: "Радуйся, Благодатная, Господь с тобою". Четыре изображения пониже - четыре евангелиста, каждый со своим символом, по которым их легко опознать, даже если нет соответствующей надписи: у Матфея это ангел или ангелоподобный человек, у Марка - крылатый лев, у Луки - бык, у Иоанна - орел. Над самыми вратами обычно размещается изображение Тайной вечери.